Рита Дворкина • 11 апреля 2025
Cлово «пропаганда» потеряло всякий смысл. Сегодня государство может назвать «пропагандой» абсолютно всё, что не укладывается в рамки его милитаристской идеологии. В современной России под запрет попадает всё, что связано с ЛГБТ+ — любовь, телесность, идентичность. Государство называет это «пропагандой» и объявляет угрозой. В то же время открытая пропаганда войны, насилия и смерти не просто допускается, но активно поощряется. Любовь запрещена, война — разрешена. Это не случайный перекос, это сознательная политика.
Радужные серёжки. Картинки в ВК, сохранённые 15 лет назад. Персонаж в сериале, который оказался геем. Всё это попадает под жёсткий запрет. Тысячи сайтов блокируются за «пропаганду нетрадиционных отношений», хотя речь может идти просто о базовом просвещении подростков. Каждый такой запрет сопровождается разговорами о защите детей, словно сама по себе квир-идентичность способна причинить ребёнку вред.
ЛГБТ+ идентичность несёт в себе ключевой посыл — право человека быть субъектом, выбирать, кем ему быть, кого любить, как выглядеть, во что верить. Государству не нужны люди, которые обладают субъектностью, критическим мышлением и способностью делать самостоятельные выборы. Чем меньше у человека свободы выбирать, кем быть, тем проще управлять им, направлять его жизнь, использовать его как ресурс. Именно поэтому любое проявление субъектности воспринимается властью как угроза.
Дети на утренниках в военной форме, игрушечные автоматы, театрализованные представления со сценами войны, спектакли о солдатской доблести, школьные уроки, где учеников заставляют писать письма на фронт, акции по сбору денег на боевые дроны — всё это абсолютно открытая и широко поддерживаемая практика в России.
Государственная машина активно внедряет милитаристские символы в повседневность, превращая войну в норму жизни. Это и есть настоящая пропаганда: она формирует сознание людей, навязывает нормы, которые обесценивают человеческую жизнь и оправдывают насилие.
Милитаризм не оставляет места для политического субъекта. Его цель — создание покорного объекта, человека, лишённого самостоятельности и воли. Человека, который воспринимает себя и других как инструмент, как расходный материал. Именно поэтому государству удобно поддерживать эту пропаганду: люди, привыкшие видеть в насилии норму, никогда не будут задавать лишних вопросов. Они будут молчаливо принимать любую агрессию как должное. Они не будут защищать свои права, потому что у объекта не может быть прав.
Идентичность и право на выбор делают человека неудобным, независимым и способным сопротивляться.
Власть, которая держится на применении грубой силы и насилия, никогда не заинтересована в гражданах, способных к рефлексии и самостоятельности. Такие граждане представляют прямую угрозу любому авторитарному режиму, ведь ими невозможно манипулировать. Они умеют отличать правду от лжи, насилие от защиты, свободу от иллюзии безопасности.
Именно поэтому российская власть столь активно подавляет ЛГБТ+ идентичность, всячески запрещает её видимость. Чем меньше люди видят разнообразия вокруг, тем легче навязать им однообразие. В ситуации, когда война становится повседневностью, необходимо убедить людей, что другого выбора нет, что «так должно быть». А квир-субъектность напоминает: выбор есть всегда.
В условиях, когда любовь и принятие объявлены пропагандой, а война и насилие — нормой, общество начинает стремительно терять способность к состраданию, эмпатии и солидарности. Нормализация милитаризма ведёт к нормализации насилия во всех сферах жизни: школе, семье, дружеских отношениях.
Насилие перестаёт восприниматься как что-то ненормальное и становится обычным способом решения конфликтов. По данным различных правозащитных организаций и результатам опросов, за последние годы значительно увеличилось количество случаев травли и насилия среди подростков.
Любая попытка говорить о любви, принятии и правах воспринимается как что-то подозрительное и даже преступное. Это приводит к тотальной самоцензуре. Родители перестают открыто поддерживать своих ЛГБТ+ детей, подростки боятся обратиться за помощью. Люди оказываются полностью лишены внутренней свободы, так как боятся стать «пропагандистами» чего-то запрещённого.
Самое страшное здесь — превращение человека из субъекта в объект. Государству нужны не личности, а тела. Тела, готовые погибать за чужие интересы. Тела, которыми легко манипулировать. Тела, которые легко заменить другими.
В ситуации, когда государство считает пропагандой любовь и принятие, важнейшим шагом становится отказ признавать навязанные правила игры. Важно не соглашаться с тем, что квир-идентичность опаснее танка, а радужный флаг — страшнее автомата.
Необходимо возвращать себе и другим право на субъектность. Важно помнить, что человек — это не ресурс, не инструмент и не объект чужих амбиций. Человек — это субъект, действующее лицо, которые выбирает самостоятельно, кого любить, кем быть и как жить.
Именно это и нужно продолжать делать: выбирать жизнь, субъектность и свободу.